...
Менять что-либо можно в тот момент, когда ты чувствуешь, что вполне для этого созрел. Никаких возрастных ограничений тут нет. Главное — вынуть у себя в голове перегородку.
Елена Архипова: Михаил, в одной из своих автобиографических заметок вы пишете, что по первому образованию вы инженер, и довольно нелестно отзываетесь о времени учебы в техническом вузе. Когда же наступил перелом и вы решили заниматься совершенно другим?
Михаил Визель: Произошло это благодаря музыке. Как все московские мальчики 70-х годов, я вырос на британском роке, с одной стороны, и в обстановке советского школьного официоза — с другой. Когда мне было лет 18–20, я бегал в музыкальный клуб, где подростки учились играть рок. Я не научился играть рок-музыку, но выучился о ней писать. Оказалось, то, что я говорю, может быть интересным. Я почувствовал, что у меня получается и я могу что-то предложить людям именно как человек, сочиняющий тексты, а не как инженер. С течением времени я перешел от музыки к литературе и, когда мне было 23 года, поступил в Литинститут. Подобная ситуация довольно точно описана у Виктора Пелевина в «Generation «П»».
ЕА: У нас в MEDIAШКОЛе много слушателей 25 лет и старше. Практически все они выбирают курсы, которые совершенно не связаны ни с их образованием, ни с профессией. Начинать с нуля никогда не поздно?
МВ: Менять что-либо можно в тот момент, когда ты чувствуешь, что вполне для этого созрел. Никаких возрастных ограничений тут нет. Главное — вынуть у себя в голове перегородку.
ЕА: Вы были редактором отдела «Культура» на портале «Лента.ру», публикуетесь на других интернет-ресурсах. Сейчас все чаще говорят, что digital-журналистика рано или поздно вытеснит печатную. Вы согласны?
МВ: Меня часто спрашивают об электронных книгах: заменят ли они полностью бумажные? Я на это отвечаю, что если бы я был директором бумажного комбината, то уже не спал бы ночами и думал, как перепрофилировать производство. Но поскольку я не директор бумажного комбината, а человек, который сочиняет тексты, мне, в общем-то, все равно, в каком виде они будут доставлены потребителю. Ведь мы, например, читаем сегодня Гомера, Катулла, Горация, а ведь никаких книг в нынешнем понимании они не писали! Там были свитки, какие-то манускрипты, и только сегодня они выглядят как книги.
______________________________________________________________________________________
Менять что-либо можно в тот момент, когда ты чувствуешь, что вполне для этого созрел. Никаких возрастных ограничений тут нет. Главное — вынуть у себя в голове перегородку.
______________________________________________________________________________________
Я считаю, что противопоставление цифры и бумаги — искусственное. Его апологеты не понимают смысла журналистики и смысла порождения текстов. Разница лишь в способе доставки контента, а работаем мы в едином поле.
Мне кажется, говорить надо не о различиях между цифровой и печатной журналистикой, а о прессе гонорарной и волонтерской, о переходе от публикации бесплатной к публикации платной.
ЕА: Этот вопрос в большей мере касается блогов…
МВ: Да, есть такие «вольные блогеры», которые пишут, о чем пишется. И вдруг выясняется, что этим блогерам платят за публикации. Их мало того что возят в пресс-туры как журналистов, им еще и прямо платят живыми деньгами за упоминание той или иной марки, отеля или постановки того или иного политического акцента. Считать ли это журналистикой? Непонятно. Ситуация требует отработки.
ЕА: Давайте поговорим о трэвел-блогах и травелогах. Как преподаватель соответствующего курса, расскажите, пожалуйста, в чем принципиальное отличие травелога от обычного отчета о путешествии.
МВ: Ключевая идея, на которой базируется мой курс, такова. Травелог — это такой гроб Магомета, парящий между тремя точками: журналистикой, блогингом и литературой. При этом литература лежит в основании этого треугольника. Мы часто забываем, что травелоги — древнейший ее вид. Светская литература, обращенная не к Богу и не к царю, начиналась с того, что какой-нибудь великий муж покидал пределы обитаемого познаваемого мира, где-то странствовал, потом возвращался в известный нам мир и об этом рассказывал. Таковы «Одиссея», «Сказание о Гильгамеше», сказки «Тысяча и одна ночь», в литературе нового времени — «Дон Кихот», «Божественная комедия». Идея перемещения в пространстве, сопряженная с духовным развитием героя, — одна из главных в европейской литературе. Это и отличает травелог как произведение, обладающее художественными качествами, от путевых заметок, которые имеют прикладную или познавательную ценность.
Мир меняется, с распространением интернета трудно приходится даже таким легендарным изданиям, как Lonely Planet. Они сходят со сцены, потому что гораздо меньше людей готовы покупать книгу, когда можно скачать всю необходимую информацию в свой смартфон, пока самолет подруливает к трапу.
Это как раз и возвращает нас к подходу времен Гильгамеша и Одиссея. В том смысле, что информация о часах работы музеев и лучших ресторанчиках становится все доступнее и «бесплатнее», а ценность приобретают именно личные, эмоционально окрашенные впечатления. И подобно тому, как постепенно теряется граница между художественным и документальным жанром, стирается и граница между путеводителем и романом. И как раз этой границей выступает травелог. Пишется он по литературным нормам. Именно это я и стараюсь объяснить своим слушателям.
ЕА: Что вы можете порекомендовать к прочтению из современных травелогов?
МВ: Я без запинки их назову: «Венеция — это рыба» Тициано Скарпа и «Искусство путешествовать» Алена де Боттона. Первая книга — крайне личностный, снобистский взгляд на свой город, а вторая отвечает на вопросы: для чего люди странствуют, что такое в наше время путешествия и т. д.
ЕА: Михаил, завершая беседу, расскажите, пожалуйста, что вам дает преподавание? Черпаете ли вы для себя что-то полезное из общения со слушателями?
МВ: Меня всегда интересует что-тоновое. В частности, что могут предложить мне молодые авторы, каковы литературные тенденции в их кругу, что сейчас на уме и на языке у людей, которые начинают писать. Меня это волнует не только как журналиста, но и как номинанта литературной премии «Национальный бестселлер». Кроме того, я в полной мере ощутил «вампиризм» преподавателя, когда благодаря студентам происходит некое оживление, освежение своего собственного отношения к знакомым текстам и темам. Поэтому я очень рад, что преподаю в МЕДИАШКОЛе и надеюсь этим заниматься в будущем. Как говорится, покуда меня будут слушать — я буду рассказывать.
